Средний ярус. Князь Рюрик.
С южной стороны, в направлении Киева стоит Рюрик в остроконечном шлеме с остроконечным щитом, в звериной шкуре, наброшенной на плечи. На щите надпись: “Лета 6370”. (До Петровского времени лето-счисление в России велось от “сотворения мира”, по современному календарю это 862 год, легендарная дата появления Рюрика в Новгороде.)
Характерно, что Рюрику приданы черты не варяжского, а славянского воина. В сущности, Микешин отходит здесь от официально бытовавшей в ту пору так называемой “норманнской теории” (согласно которой русские якобы неспособны к самостоятельному развитию и наше государство создаио пришельцами-норманнами, варягами; характерно, что эту теорию всякий раз берут на вооружение враги нашей страны — так было в прошлом, так остается и поныне).
Лицо Рюрика, его оружие, одежда — все это подчеркнуто русское, славянское. Перед нами молодой и отважный русский воин, собравшийся в поход. Взгляд его, обращенный на просторы Ильменя, прям и смел, черты лица исполнены мужества и благородства. Кажется, он только что послал своему противнику гонца с берестой, на которой три коротких слова: “Иду на вы”... Слова эти летопись вложила в уста киевского князя Святослава. Пусть так. Но в них выражено нечто общее, типичное для всех прославленных русских витязей: открытая отвага, прямая честь
Средний ярус. Киевский князь Владимир. Справа от Рюрика — группа киевского князя Владимира, изображающая крещение Руси, то есть принятие христианства, что объективно способствовало приобщению славян к высокой греческой культуре, было шагом вперед по сравнению с языческими верованиями. Владимир стоит в центре композиции с поднятым вверх восьмиконечным крестом; перед ним славянин, низвергающий статую языческого божества, сзади женщина, протягивающая князю ребенка.
Образ князя Владимира, героя былинного эпоса, решен совершенно иначе, чем Рюрика. Там мы видим пылкого и смелого воина — здесь перед нами величавый и умудренный жизнью правитель. Черты его лица покойны, движения сдержанны, но сколько сил, сколько решимости в жесте правой руки, держащей крест! Мрачные и кровавые языческие идолы будут сброшены в Днепр, а на месте идолова копища вознесется златоглавая Киевская София — и нет иного пути для молодого государства. Драматическая напряженность ситуации хорошо выражена в двух других фигурах группы: в движении славянина заметна какая-то неуверенность, его взгляд обращен на Владимира, так, словно он черпает недостающую решимость в решимости князя. И напротив, для женщины, прямо и спокойно стоящей с младенцем, уже нет сомнений в избранном пути, нет неуверенности и колебаний, она понимает Владимира и верит ему.
Средний ярус. Группа Дмитрия Донского.
На юго-восточную сторону, в направлении Москвы обращена группа Дмитрия Донского. Фигура самого князя выполнена очень сильно: перед нами классический образ полководца, ведущего войско в битву. Но это не только военачальник. Мы узнаем в нем того, кто перед решающим сражением снял с себя княжеское облачение и бился в рядах московской дружины в доспехах простого воина. Дмитрий представлен на памятнике как образ полководца-витязя, победителя па Куликовом поле. Дмитрий ногой попирает поверженного татарского мурзу; кажется, он только что сразил его шестопером, который крепко держит в правой руке. Татарский воин жив, он поднимается, хоть в движениях его пет ни силы, ни страсти. Но Дмитрий уже не обращает внимания на побежденного врага — он смотрит за пыльный горизонт, куда бежит разбитая армия Мамая. Сражения еще предстоят, и князь готов к ним. Группа эта являет собой чрезвычайно выразительный символ победоносного выступления Руси против ненавистного чужеземного ига.
Средний ярус. Группа Ивана III. Группа Ивана III, первого “государя всея Руси”, знаменует становление Русского централизованного государства. Здесь много фигур. Иван стоит в гордой и торжественной позе, па нем тяжелые одежды и шапка Мономаха, в руках — скипетр и держава. Это уже не воин, как изобразил художник Дмитрия, это самодержец. Татарин на коленях протягивает царю бунчук — символ окончательной победы над Золотой Ордой в 1480 году. Рядом лежит побежденный в битве литовец и поверженный ливонский (немецкий) рыцарь с обломанным мечом — Московская Русь сокрушает своих врагов, еще недавно угрожавших ее независимости.
Средний ярус. Группа царя Михаила. Весьма любопытна группа царя Михаила. Слева от него Козьма Минин, справа — князь Пожарский.
Именно их усилиями родилось всенародное ополчение, освободившее Москву от польских интервентов, а уж затем в столице был в 1613 году избран на царство молодой Михаил Романов.
Пластический образ самого Михаила получился довольно бледный, невыразительный. И не случайно: то был государь, ничем значительным себя не проявивший. Микешип не мог, разумеется, не изобразить родоначальника правящей династии, но отодвинул его в глубь композиции. А на первый план выступает мощная фигура Пожарского, с обнаженным мечом в руке. Он как бы ограждает от врагов страну, только что оправившуюся от великой смуты. Это очень сильный, энергично выполненный образ, один из лучших в верхней части композиции памятника.
Козьма Минин на коленях подносит Михаилу скипетр и шапку Мономаха. Это сознательное нарушение Микешиным исторической достоверности. Ни Минин и ни кто-либо иной из числа “третьего сословия” не вручал государю при коронации символы царской власти. Художник явно желал здесь выразить мысль, что только та власть сильна, которая опирается на народ и видит в нем свою опору. В образе коленопреклоненного Минина нет и следа униженной покорности; напротив, он исполнен достоинства и значения исполняемого долга. В его лице, во всей его фигуре чувствуется какое-то напряжение, скрытая тревога: он надеется, что государственная власть даст России долгожданный мир и покой, он тревожится об этом
Средний ярус. Петр I. На север, в сторону Невы, в сторону новой столицы Российской империи обращена фигура Петра 1. Его венчает лавровым венком крылатый гений — то символ великих побед преобразователя России и великого значения осуществленных им реформ. Эта скульптурная группа завершает верхнюю часть памятника “Тысячелетие России”.
С южной стороны, в направлении Киева стоит Рюрик в остроконечном шлеме с остроконечным щитом, в звериной шкуре, наброшенной на плечи. На щите надпись: “Лета 6370”. (До Петровского времени лето-счисление в России велось от “сотворения мира”, по современному календарю это 862 год, легендарная дата появления Рюрика в Новгороде.)
Характерно, что Рюрику приданы черты не варяжского, а славянского воина. В сущности, Микешин отходит здесь от официально бытовавшей в ту пору так называемой “норманнской теории” (согласно которой русские якобы неспособны к самостоятельному развитию и наше государство создаио пришельцами-норманнами, варягами; характерно, что эту теорию всякий раз берут на вооружение враги нашей страны — так было в прошлом, так остается и поныне).
Лицо Рюрика, его оружие, одежда — все это подчеркнуто русское, славянское. Перед нами молодой и отважный русский воин, собравшийся в поход. Взгляд его, обращенный на просторы Ильменя, прям и смел, черты лица исполнены мужества и благородства. Кажется, он только что послал своему противнику гонца с берестой, на которой три коротких слова: “Иду на вы”... Слова эти летопись вложила в уста киевского князя Святослава. Пусть так. Но в них выражено нечто общее, типичное для всех прославленных русских витязей: открытая отвага, прямая честь
Средний ярус. Киевский князь Владимир. Справа от Рюрика — группа киевского князя Владимира, изображающая крещение Руси, то есть принятие христианства, что объективно способствовало приобщению славян к высокой греческой культуре, было шагом вперед по сравнению с языческими верованиями. Владимир стоит в центре композиции с поднятым вверх восьмиконечным крестом; перед ним славянин, низвергающий статую языческого божества, сзади женщина, протягивающая князю ребенка.
Образ князя Владимира, героя былинного эпоса, решен совершенно иначе, чем Рюрика. Там мы видим пылкого и смелого воина — здесь перед нами величавый и умудренный жизнью правитель. Черты его лица покойны, движения сдержанны, но сколько сил, сколько решимости в жесте правой руки, держащей крест! Мрачные и кровавые языческие идолы будут сброшены в Днепр, а на месте идолова копища вознесется златоглавая Киевская София — и нет иного пути для молодого государства. Драматическая напряженность ситуации хорошо выражена в двух других фигурах группы: в движении славянина заметна какая-то неуверенность, его взгляд обращен на Владимира, так, словно он черпает недостающую решимость в решимости князя. И напротив, для женщины, прямо и спокойно стоящей с младенцем, уже нет сомнений в избранном пути, нет неуверенности и колебаний, она понимает Владимира и верит ему.
Средний ярус. Группа Дмитрия Донского.
На юго-восточную сторону, в направлении Москвы обращена группа Дмитрия Донского. Фигура самого князя выполнена очень сильно: перед нами классический образ полководца, ведущего войско в битву. Но это не только военачальник. Мы узнаем в нем того, кто перед решающим сражением снял с себя княжеское облачение и бился в рядах московской дружины в доспехах простого воина. Дмитрий представлен на памятнике как образ полководца-витязя, победителя па Куликовом поле. Дмитрий ногой попирает поверженного татарского мурзу; кажется, он только что сразил его шестопером, который крепко держит в правой руке. Татарский воин жив, он поднимается, хоть в движениях его пет ни силы, ни страсти. Но Дмитрий уже не обращает внимания на побежденного врага — он смотрит за пыльный горизонт, куда бежит разбитая армия Мамая. Сражения еще предстоят, и князь готов к ним. Группа эта являет собой чрезвычайно выразительный символ победоносного выступления Руси против ненавистного чужеземного ига.
Средний ярус. Группа Ивана III. Группа Ивана III, первого “государя всея Руси”, знаменует становление Русского централизованного государства. Здесь много фигур. Иван стоит в гордой и торжественной позе, па нем тяжелые одежды и шапка Мономаха, в руках — скипетр и держава. Это уже не воин, как изобразил художник Дмитрия, это самодержец. Татарин на коленях протягивает царю бунчук — символ окончательной победы над Золотой Ордой в 1480 году. Рядом лежит побежденный в битве литовец и поверженный ливонский (немецкий) рыцарь с обломанным мечом — Московская Русь сокрушает своих врагов, еще недавно угрожавших ее независимости.
Средний ярус. Группа царя Михаила. Весьма любопытна группа царя Михаила. Слева от него Козьма Минин, справа — князь Пожарский.
Именно их усилиями родилось всенародное ополчение, освободившее Москву от польских интервентов, а уж затем в столице был в 1613 году избран на царство молодой Михаил Романов.
Пластический образ самого Михаила получился довольно бледный, невыразительный. И не случайно: то был государь, ничем значительным себя не проявивший. Микешип не мог, разумеется, не изобразить родоначальника правящей династии, но отодвинул его в глубь композиции. А на первый план выступает мощная фигура Пожарского, с обнаженным мечом в руке. Он как бы ограждает от врагов страну, только что оправившуюся от великой смуты. Это очень сильный, энергично выполненный образ, один из лучших в верхней части композиции памятника.
Козьма Минин на коленях подносит Михаилу скипетр и шапку Мономаха. Это сознательное нарушение Микешиным исторической достоверности. Ни Минин и ни кто-либо иной из числа “третьего сословия” не вручал государю при коронации символы царской власти. Художник явно желал здесь выразить мысль, что только та власть сильна, которая опирается на народ и видит в нем свою опору. В образе коленопреклоненного Минина нет и следа униженной покорности; напротив, он исполнен достоинства и значения исполняемого долга. В его лице, во всей его фигуре чувствуется какое-то напряжение, скрытая тревога: он надеется, что государственная власть даст России долгожданный мир и покой, он тревожится об этом
Средний ярус. Петр I. На север, в сторону Невы, в сторону новой столицы Российской империи обращена фигура Петра 1. Его венчает лавровым венком крылатый гений — то символ великих побед преобразователя России и великого значения осуществленных им реформ. Эта скульптурная группа завершает верхнюю часть памятника “Тысячелетие России”.
